03.05.2011 в 10:27
Пишет Lady Aurica Maharielle:Название: I Remain
Автор: Lady Aurica Maharielle
Персонажи: Гилберт Байльшмидт/Елизавета Хедервари, присутствует Австрия
Жанр: романтика, сонгфик
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: история ни к черту.
Дисклеймер: Хидэкадзу Химаруя
От автора: название песни - в @музыка
With no blood to fuel your fame
How dare you weild such flippancy without requisite shame
Раз за разом я повергаю тебя перед собой на колени. Раз за разом я побеждаю тебя, раз за разом унижаю, доказываю свое превосходство. Ты кипишь от ярости и обиды, это видно по вздувшимся венам на твоей шее. Но, глядя на меня снизу, ты улыбаешься. Каждый раз ты улыбаешься, дерзко скалишься, надменно вскидывая голову. Меня это ужасно нервирует, и моя рука постоянно взметается вверх, чтобы с размаху влепить тебе пощечину - и медленно опускается, ведь я знаю, что не в силах этого сделать. Я оправдываюсь – ты проигравший, это сродни принципу «лежачих не бьют». И с течением времени все более и более сомневаюсь, что следую именно этому принципу.
Меня раздражает твое легкомыслие. Мне жаль глядеть на измученных солдат твоей армии, которых ты постоянно ведешь на войну с моими. Тебе совершенно не хочется верить, что я могу быть сильнее тебя, могущественней…Пожалуй, ты кичишься своей дерзостью, своей неутомимостью – как же это великолепно для тебя, всякий раз заново вести войска в одно и то же место, против одной и той же армии!..
…и тебе совершенно неприятно раз за разом проигрывать этой глупой девчонке, коей являюсь я.
В твоих красных глазах горит яростное пламя, и я ловлю себя на мысли, что оно никогда не погаснет – по крайней мере, до тех пор, пока твоя честь не умрет вместе с тобой.
Your very existence becomes my sacred mission's bane
You bow to kiss my hand and I ignore ignited flame
I moved to meet you
Untouched I do remain
Сегодня особенный день. На время отменены все войны, все важные дела – наступил Бал для всех стран.
Я прихорашиваюсь у зеркала, радуясь, что в этот раз никто и ничто не нарушит мой покой и не помешает мне развлекаться. Надеваю свое самое красивое платье со шлейфом из живых цветов – пусть Бельгия обзавидуется – затем, направляюсь в место назначения.
И понимаю, что наивно ошибалась, предполагая, что этот день проведу славно.
Ты, конечно, тут как тут. Выглядишь как самый настоящий франт – небось, просил брата тебя нарядить? Красивый черный фрак, узкие брюки и скромная бабочка на шее. На поясе небрежно висит серебряная цепочка. Ты напропалую кокетничаешь с дамами, шутишь с приятелями – в общем, душа компании. Глядя на это становится смешно, что, только лишь завидев меня, ты сникаешь – на мгновение – а потом становишься еще более напыщенным, чем обычно.
Со смешанным чувством досады и горького веселья я понимаю, что само твое существование – помеха для меня, даже в такой день.
Ты подходишь ко мне, гордо задрав голову, и столь выделываешься перед всеми – опускаешься передо мной на одно колено и бесцеремонно хватаешь мою руку, чтобы поднести ее к губам.
- Приветствую, леди Елизавета, свет очей моих.
Твой голос так и сквозит ехидным самодовольством. А я, заткнув свою злость куда подальше, улыбаюсь своей самой обаятельной улыбкой и отвечаю, так же бесцеремонно выхватывая руку из твоих цепких пальцев и исполнив прелестный реверанс.
- Добрый вечер, господин Гилберт. Я так рада вас видеть, что, думаю, скоро сойду с ума от такого счастья… - нарочно выделяю последнее слово и тихонько смеюсь, отходя от раздосадованного тебя.
To some it seems foreign
Why I would steely forge ahead
This land entrusted to me knows not of hallowed secrets
Ill keep it to myself
My own advicement in my head
Your charm can not distract me
From the path I’m born to tread
Бал закончился. Присутствующие начали медленно расходиться, сердечно прощаясь друг с другом и вновь надевая на лица маски отстраненности и холодности. Признаться, мне очень печально, что мир не может продлиться дольше.
Я подхватываю многочисленные юбки своего платья и спускаюсь по изящной лестнице, ведущей на улицу в просторный садик. Свежий ночной воздух, наполненный благоуханием яблонь и лаванды, ударяет мне в лицо, и я вдыхаю его полной грудью, радуясь, что наконец вышла из душного помещения, в котором все пропахло вином, слащавыми духами и табаком. Мне жаль, что невозможно прогуляться здесь, посидеть на этих чудесных скамеечках, любуясь на прекрасные деревья и цветы. Пора возвращаться домой и вновь погрузиться в пучину беспокойных дней.
Я задумчиво шагаю по тенистой аллее и ничего не замечаю пред собой. А зря. Ведь ты, несносный пруссак, из ниоткуда появляешься впереди и выразительно кашляешь, отвлекая меня от размышлений.
- Поговорить надо, Хедервари.
Я морщусь от звука твоего резкого голоса и обхожу. А ты шумно вздыхаешь и хватаешь меня за запястье, разворачивая к себе.
- Отпусти меня, глупый выродок.
- Отдай мне мои территории!
Рассмеявшись тебе прямо в лицо, я вырываюсь и шагаю прочь. Но ты вновь идешь за мной и вновь удерживаешь на месте одной левой.
- Проклятая венгерка! Почему ты просто не можешь договориться со мной? Эти земли мои!
- Я завоевала их в честном бою и потому не собираюсь отдавать жителей этих земель тебе на растерзание! Я ведь знаю, простые люди для тебя ничего не значат, жалкий глупец!
В этот раз я наконец делаю это – влепляю тебе звонкую пощечину. Твоя голова дергается в сторону, и белая кожа краснеет на глазах.
А потом даже не знаю, что делать, когда ты поступаешь вопреки моим ожиданиям – притягиваешь меня к себе и впиваешься в губы поцелуем. В груди бешено колотится сердце – от злости и смущения – а руки непроизвольно тянутся к твоему лицу и медленно поглаживают щеки.
Когда ты отрываешься от моих губ, твои глаза затуманены и слегка расфокусированы. Пару секунд я просто гляжу на тебя, восстанавливая сбившееся дыханье – а потом, в конце концов опомнившись, прижимаю руки ко рту и убегаю. Спасаюсь бегством от стыда и чувства, что мне хочется еще.
Less daunting as team?
You unlikely king by my side
And me, so much better for trusting you
Я ждала нападения на следующий день, на послеследующий – но его не было. Честно говоря, я взволновалась по этому поводу. Почему ты все еще не здесь, не штурмуешь с криками наш особняк?
Когда я задумываюсь об этом, то вновь вспоминаю… то… что было тогда, в саду. Твой поцелуй. И чувствую, как становится жарко, а кровь приливает к щекам.
В размышлениях проходят нынешние дни. До тех пор, пока однажды Родерих не врывается в мою комнату с совсем неподобающими аристократу воплями:
- П… Пруссия! Он… его делегация… Они пришли заключить с нами союз!
Он замолчал, чтобы отдышаться, а потом поправил волосы и более спокойно продолжил, глядя на мое более чем удивленное лицо:
- Это действительно так. Ввиду проблем с армией он решил попросить нашей помощи.
Совладав со своим изумлением, я невесело рассмеялась:
- Какая смелость… я бы сказала – самоуверенность. Ему даже не боязно просить о союзе тех, с кем он постоянно нарывался на масштабную войну. Что ж, господин, мне кажется можно ему это позволить.
Я не знаю, что происходит со мной. Надо вообще послать тебя куда подальше! Но я понимаю, что для нашей страны этот союз не будет во вред. И не стоит идти на поводу своих чувств… хотя я уже сомневаюсь, что чувствую к тебе. Одну ли лишь неприязнь?
- Я не могу идти туда один, ведь эта страна принадлежит еще и тебе. Ты должна присутствовать там.
Стоп. А вот этого я совсем не хотела. Пожалуй, мои мысли отразились на лице, потому что Эдельштайн со вздохом произнес:
- И твои желания сейчас не важны, Елизавета. Я знаю, как ты его ненавидишь… Но перебори свои чувства хотя бы в этот раз. Всего лишь на время заключения союза.
Что ж, выбора нет. Мне пришлось пойти за австрийцем, а в гостиной – скромно встать за его спиной и всячески стараться не встретиться с тобою взглядом. Странно, ты не сказал мне ни слова. А Родериху ты даже не сгрубил ни разу. Что же с тобой происходит, пруссак? Думая об этом, я ставлю свою подпись на бумаге. Теперь союз заключен. Главы наших государств жмут руки, улыбаясь, а я стремлюсь поскорее уйти отсюда.
Теперь мы – фактически команда, Байльшмидт. Отныне я должна доверять тебе… и поддерживать. Легко ли это будет?
My hand over your heart
While you keep hindrances at bay
Color me surprised by how our union saves the day
В эту битву меня не взяли, сколько бы я не просила. Видите ли, не оправилась еще от ран. Какие к черту раны?! Я закаленный уже воин, и пара царапин для меня – лишь очередной штрих для полной выносливости! Но мои доводы никого не убедили, и потому сейчас я в военном штабе, хожу из угла в угол и думаю о том, что сейчас происходит на поле битвы.
Байльшмидт, видел бы ты меня сейчас. Искусанные губы, обеспокоенный до предела взгляд – ты бы посмеялся и «успокоил» бы – как всегда, на свой лад, то есть насмешками – но меня так хорошо ничто не успокаивает. Странно, правда?
Я знаю, почему пытаюсь занять свои мысли чем-то позитивным, чем-то обыденным. Просто мне безумно страшно. За Родериха, за солдат, за земли… за тебя. Мне так стыдно это признавать, но я чувствую, что за тебя волнуюсь больше всего. Ведь если я потеряю тебя…. нет, я не хочу думать об этом. Не только из-за смущения… а еще и из-за отвратительного чувства мучительной пустоты, которое я чувствую, едва представляя тебя холодным… таким неживым в моих руках.
Я жмурюсь и усиленно мотаю головой. Нет, ты такой умелый боец, тебе нет равных. Удивительно, я признаю, что уступаю тебе в мастерстве.
Я все еще погружена в мысли – до тех пор, пока в помещение не врывается пара солдат, неся на себе кого-то.
Кого-то…
Такой знакомый прусский мундир, белое жабо, на котором алели пятнышки крови… Непослушные белые волосы почти закрыли собою глаза…
Я судорожно хватаю ртом воздух и подбегаю к тебе.
- Госпожа, побудьте пожалуйста с ним, перевяжите, чтобы не он не потерял слишком много крови… Мы вызовем лекарей, и они все завершат.
- Д-да, да, конечно… Я все сделаю…
Встревоженные лица солдат расплываются у меня перед глазами. Как хорошо, что они уже спиной ко мне и не видят навернувшихся на глаза слез…
Я как можно быстрее стараюсь перевязать его раны, остановить кровь… Я смачиваю тряпочку и укладываю ему ее на лоб. Мои действия так неуклюжи, а дрожание рук все еще более усугубляет. Почему же мне не довелось получить как можно более широкие познания в области медицины?!
В безмолвном ожидании прошел уже час, за который я несколько раз сменила повязки, которые так быстро пропитывались кровью… Твоей кровью.
И наконец пришли те, кто действительно могли тебе помочь. Лекари, а вместе с ними Родерих. Он обеспокоенно взглянул на тебя, а потом пробежался взглядом по дорожкам слез на моих щеках и его глаза стали еще печальнее. Но он превозмог себя и улыбнулся мне. Опустившись на колени перед тобой, он начал говорить, все так же улыбаясь:
- Зато мы победили. Прогнали врагов с наших земель. Ты бы видела, как он сражался – как настоящий лев. Я не любил его всю жизнь, но, думаю, после этой битвы мое отношение к нему резко поменялось.
После этих слов улыбка медленно сходит с его губ, и он обнимает меня, увидев, что слезы вновь потекли из моих уставших глаз. Я так давно не плакала… ты бы удивился, узнав, что причина моих слез – это ты. Наш союз действительно принес свои плоды, я безумно этому рада. Вот только даже радость не была способна вытеснить горечь из моей души.
How I’ve grown to need you
As my soul I just faiths
How I love to know you
And how I remain
На следующий день мы уже были дома, и теперь ты находился в госпитале, под неустанным контролем лекарей и моим потухшим взглядом. Со вчерашней поры ты еще не просыпался, и это меня ужасно тревожило. Когда никто не видел, я бессильно опускала руки на твою постель и ложила на них голову, старательно закусывая губы, чтобы не разрыдаться в голос. Почему же ты стал для меня так важен, Байльшмидт?!
Наступила ночь. Лекари уже смирились с моим постоянным присутствием здесь, и потому ничего не предпринимают, кроме как попыток утешить меня. Я лишь со слабой улыбкой киваю, глядя, как люди в белых одеяниях скрываются за дверьми.
Я перевожу взгляд на твое лицо, такое умиротворенное сейчас. Нечасто такое увидишь – спокойно лежащий пруссак, никого не донимающий своим пронзительным голосом. Хотя лучше бы ты кричал и хохотал, чем лежал вот так, заставляя сердце сжиматься…
Я позволяю себе протянуть руку и погладить тебя по щеке – так же, как в тот вечер после бала… Под пальцами прощупывается новый шрам, полученный в той злополучной битве. Твои ресницы едва заметно подрагивают от дыхания – ты дышишь, слава богам. Вот только в любой момент это дыхание может навеки прерваться.
Я сжимаю другой рукой рот, чтобы не застонать от горя. Слезы потоком хлынули из глаз, и я прерывающимся голосом шепчу, становясь на колени около тебя.
- Почему же ты не просыпаешься, Байльшмидт! Проклятье, проклятье… Умоляю тебя, открой глаза! Гилберт…
Я стискиваю твои пальцы, давая волю чувствам. Глаза зажмурены, все чего я хочу – это забыться, чтобы на следующий день проснуться и понять, что все было лишь сном. В своем горе я не замечаю, что слишком сильно сжимаю твои пальцы, и что они медленно шевелятся, словно пытаясь освободиться от моей хватки.
- Ч...черт… больно же… - тихий, чуть охрипший голос вырывает меня из скорби. Я резко распахивая глаза и рука разжимается, отпуская твои пальцы на свободу.
- Гил… Гилберт? – не веря своим глазам, я протягиваю руку, чтобы прикоснуться к твоим губам, щекам… И понимаю, что это не сон. Что ты, наконец, проснулся, и что те слова произнес именно ты.
- Хедервари? – твои губы опять шевелятся, недоуменно произнося мое имя. Наверно, это странно – проснуться и увидеть рядом с собой заплаканное лицо той, что раньше раз за разом побеждала тебя, и, казалось бы, не должна была показывать никаких признаков слабости, даже будучи женщиной.
Я думаю, что уже ничего все равно не будет постыднее – и потому позволяю себе расплакаться еще сильнее и обнять тебя, прижимаясь своим телом к твоему.
- Хедервари… - на этот раз печально произносишь ты, поглаживая меня по спине. Эти неловкие прикосновения заставляют меня рыдать еще сильнее, не то от радости, не то от горя. Хотя… какое теперь горе, ведь ты в порядке и все закончилось.
Ты осторожно отстраняешься и усаживаешься на подушках. В твоем взгляде – любовь. Мне даже страшно – настолько не верится, что это правда – твои объятья, эта любовь во взгляде… Они просто так непривычны для тебя, а еще и относятся ко мне…
- Ну… наверно, надо это сказать… Я… люблю тебя, Хедервари… то есть, Елизавета… - ты краснеешь, как юнец, но в твоей улыбке все равно проступает та мальчишеская дерзость, что всегда была с тобой, и что сейчас меня так умилила.
Я понимаю, что теперь уже точно никуда не убегу – я останусь. Останусь с тобой.
-Конец-
URL записиАвтор: Lady Aurica Maharielle
Персонажи: Гилберт Байльшмидт/Елизавета Хедервари, присутствует Австрия
Жанр: романтика, сонгфик
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: история ни к черту.
Дисклеймер: Хидэкадзу Химаруя
От автора: название песни - в @музыка
читать дальше
How crass you stand before meWith no blood to fuel your fame
How dare you weild such flippancy without requisite shame
Раз за разом я повергаю тебя перед собой на колени. Раз за разом я побеждаю тебя, раз за разом унижаю, доказываю свое превосходство. Ты кипишь от ярости и обиды, это видно по вздувшимся венам на твоей шее. Но, глядя на меня снизу, ты улыбаешься. Каждый раз ты улыбаешься, дерзко скалишься, надменно вскидывая голову. Меня это ужасно нервирует, и моя рука постоянно взметается вверх, чтобы с размаху влепить тебе пощечину - и медленно опускается, ведь я знаю, что не в силах этого сделать. Я оправдываюсь – ты проигравший, это сродни принципу «лежачих не бьют». И с течением времени все более и более сомневаюсь, что следую именно этому принципу.
Меня раздражает твое легкомыслие. Мне жаль глядеть на измученных солдат твоей армии, которых ты постоянно ведешь на войну с моими. Тебе совершенно не хочется верить, что я могу быть сильнее тебя, могущественней…Пожалуй, ты кичишься своей дерзостью, своей неутомимостью – как же это великолепно для тебя, всякий раз заново вести войска в одно и то же место, против одной и той же армии!..
…и тебе совершенно неприятно раз за разом проигрывать этой глупой девчонке, коей являюсь я.
В твоих красных глазах горит яростное пламя, и я ловлю себя на мысли, что оно никогда не погаснет – по крайней мере, до тех пор, пока твоя честь не умрет вместе с тобой.
Your very existence becomes my sacred mission's bane
You bow to kiss my hand and I ignore ignited flame
I moved to meet you
Untouched I do remain
Сегодня особенный день. На время отменены все войны, все важные дела – наступил Бал для всех стран.
Я прихорашиваюсь у зеркала, радуясь, что в этот раз никто и ничто не нарушит мой покой и не помешает мне развлекаться. Надеваю свое самое красивое платье со шлейфом из живых цветов – пусть Бельгия обзавидуется – затем, направляюсь в место назначения.
И понимаю, что наивно ошибалась, предполагая, что этот день проведу славно.
Ты, конечно, тут как тут. Выглядишь как самый настоящий франт – небось, просил брата тебя нарядить? Красивый черный фрак, узкие брюки и скромная бабочка на шее. На поясе небрежно висит серебряная цепочка. Ты напропалую кокетничаешь с дамами, шутишь с приятелями – в общем, душа компании. Глядя на это становится смешно, что, только лишь завидев меня, ты сникаешь – на мгновение – а потом становишься еще более напыщенным, чем обычно.
Со смешанным чувством досады и горького веселья я понимаю, что само твое существование – помеха для меня, даже в такой день.
Ты подходишь ко мне, гордо задрав голову, и столь выделываешься перед всеми – опускаешься передо мной на одно колено и бесцеремонно хватаешь мою руку, чтобы поднести ее к губам.
- Приветствую, леди Елизавета, свет очей моих.
Твой голос так и сквозит ехидным самодовольством. А я, заткнув свою злость куда подальше, улыбаюсь своей самой обаятельной улыбкой и отвечаю, так же бесцеремонно выхватывая руку из твоих цепких пальцев и исполнив прелестный реверанс.
- Добрый вечер, господин Гилберт. Я так рада вас видеть, что, думаю, скоро сойду с ума от такого счастья… - нарочно выделяю последнее слово и тихонько смеюсь, отходя от раздосадованного тебя.
To some it seems foreign
Why I would steely forge ahead
This land entrusted to me knows not of hallowed secrets
Ill keep it to myself
My own advicement in my head
Your charm can not distract me
From the path I’m born to tread
Бал закончился. Присутствующие начали медленно расходиться, сердечно прощаясь друг с другом и вновь надевая на лица маски отстраненности и холодности. Признаться, мне очень печально, что мир не может продлиться дольше.
Я подхватываю многочисленные юбки своего платья и спускаюсь по изящной лестнице, ведущей на улицу в просторный садик. Свежий ночной воздух, наполненный благоуханием яблонь и лаванды, ударяет мне в лицо, и я вдыхаю его полной грудью, радуясь, что наконец вышла из душного помещения, в котором все пропахло вином, слащавыми духами и табаком. Мне жаль, что невозможно прогуляться здесь, посидеть на этих чудесных скамеечках, любуясь на прекрасные деревья и цветы. Пора возвращаться домой и вновь погрузиться в пучину беспокойных дней.
Я задумчиво шагаю по тенистой аллее и ничего не замечаю пред собой. А зря. Ведь ты, несносный пруссак, из ниоткуда появляешься впереди и выразительно кашляешь, отвлекая меня от размышлений.
- Поговорить надо, Хедервари.
Я морщусь от звука твоего резкого голоса и обхожу. А ты шумно вздыхаешь и хватаешь меня за запястье, разворачивая к себе.
- Отпусти меня, глупый выродок.
- Отдай мне мои территории!
Рассмеявшись тебе прямо в лицо, я вырываюсь и шагаю прочь. Но ты вновь идешь за мной и вновь удерживаешь на месте одной левой.
- Проклятая венгерка! Почему ты просто не можешь договориться со мной? Эти земли мои!
- Я завоевала их в честном бою и потому не собираюсь отдавать жителей этих земель тебе на растерзание! Я ведь знаю, простые люди для тебя ничего не значат, жалкий глупец!
В этот раз я наконец делаю это – влепляю тебе звонкую пощечину. Твоя голова дергается в сторону, и белая кожа краснеет на глазах.
А потом даже не знаю, что делать, когда ты поступаешь вопреки моим ожиданиям – притягиваешь меня к себе и впиваешься в губы поцелуем. В груди бешено колотится сердце – от злости и смущения – а руки непроизвольно тянутся к твоему лицу и медленно поглаживают щеки.
Когда ты отрываешься от моих губ, твои глаза затуманены и слегка расфокусированы. Пару секунд я просто гляжу на тебя, восстанавливая сбившееся дыханье – а потом, в конце концов опомнившись, прижимаю руки ко рту и убегаю. Спасаюсь бегством от стыда и чувства, что мне хочется еще.
Less daunting as team?
You unlikely king by my side
And me, so much better for trusting you
Я ждала нападения на следующий день, на послеследующий – но его не было. Честно говоря, я взволновалась по этому поводу. Почему ты все еще не здесь, не штурмуешь с криками наш особняк?
Когда я задумываюсь об этом, то вновь вспоминаю… то… что было тогда, в саду. Твой поцелуй. И чувствую, как становится жарко, а кровь приливает к щекам.
В размышлениях проходят нынешние дни. До тех пор, пока однажды Родерих не врывается в мою комнату с совсем неподобающими аристократу воплями:
- П… Пруссия! Он… его делегация… Они пришли заключить с нами союз!
Он замолчал, чтобы отдышаться, а потом поправил волосы и более спокойно продолжил, глядя на мое более чем удивленное лицо:
- Это действительно так. Ввиду проблем с армией он решил попросить нашей помощи.
Совладав со своим изумлением, я невесело рассмеялась:
- Какая смелость… я бы сказала – самоуверенность. Ему даже не боязно просить о союзе тех, с кем он постоянно нарывался на масштабную войну. Что ж, господин, мне кажется можно ему это позволить.
Я не знаю, что происходит со мной. Надо вообще послать тебя куда подальше! Но я понимаю, что для нашей страны этот союз не будет во вред. И не стоит идти на поводу своих чувств… хотя я уже сомневаюсь, что чувствую к тебе. Одну ли лишь неприязнь?
- Я не могу идти туда один, ведь эта страна принадлежит еще и тебе. Ты должна присутствовать там.
Стоп. А вот этого я совсем не хотела. Пожалуй, мои мысли отразились на лице, потому что Эдельштайн со вздохом произнес:
- И твои желания сейчас не важны, Елизавета. Я знаю, как ты его ненавидишь… Но перебори свои чувства хотя бы в этот раз. Всего лишь на время заключения союза.
Что ж, выбора нет. Мне пришлось пойти за австрийцем, а в гостиной – скромно встать за его спиной и всячески стараться не встретиться с тобою взглядом. Странно, ты не сказал мне ни слова. А Родериху ты даже не сгрубил ни разу. Что же с тобой происходит, пруссак? Думая об этом, я ставлю свою подпись на бумаге. Теперь союз заключен. Главы наших государств жмут руки, улыбаясь, а я стремлюсь поскорее уйти отсюда.
Теперь мы – фактически команда, Байльшмидт. Отныне я должна доверять тебе… и поддерживать. Легко ли это будет?
My hand over your heart
While you keep hindrances at bay
Color me surprised by how our union saves the day
В эту битву меня не взяли, сколько бы я не просила. Видите ли, не оправилась еще от ран. Какие к черту раны?! Я закаленный уже воин, и пара царапин для меня – лишь очередной штрих для полной выносливости! Но мои доводы никого не убедили, и потому сейчас я в военном штабе, хожу из угла в угол и думаю о том, что сейчас происходит на поле битвы.
Байльшмидт, видел бы ты меня сейчас. Искусанные губы, обеспокоенный до предела взгляд – ты бы посмеялся и «успокоил» бы – как всегда, на свой лад, то есть насмешками – но меня так хорошо ничто не успокаивает. Странно, правда?
Я знаю, почему пытаюсь занять свои мысли чем-то позитивным, чем-то обыденным. Просто мне безумно страшно. За Родериха, за солдат, за земли… за тебя. Мне так стыдно это признавать, но я чувствую, что за тебя волнуюсь больше всего. Ведь если я потеряю тебя…. нет, я не хочу думать об этом. Не только из-за смущения… а еще и из-за отвратительного чувства мучительной пустоты, которое я чувствую, едва представляя тебя холодным… таким неживым в моих руках.
Я жмурюсь и усиленно мотаю головой. Нет, ты такой умелый боец, тебе нет равных. Удивительно, я признаю, что уступаю тебе в мастерстве.
Я все еще погружена в мысли – до тех пор, пока в помещение не врывается пара солдат, неся на себе кого-то.
Кого-то…
Такой знакомый прусский мундир, белое жабо, на котором алели пятнышки крови… Непослушные белые волосы почти закрыли собою глаза…
Я судорожно хватаю ртом воздух и подбегаю к тебе.
- Госпожа, побудьте пожалуйста с ним, перевяжите, чтобы не он не потерял слишком много крови… Мы вызовем лекарей, и они все завершат.
- Д-да, да, конечно… Я все сделаю…
Встревоженные лица солдат расплываются у меня перед глазами. Как хорошо, что они уже спиной ко мне и не видят навернувшихся на глаза слез…
Я как можно быстрее стараюсь перевязать его раны, остановить кровь… Я смачиваю тряпочку и укладываю ему ее на лоб. Мои действия так неуклюжи, а дрожание рук все еще более усугубляет. Почему же мне не довелось получить как можно более широкие познания в области медицины?!
В безмолвном ожидании прошел уже час, за который я несколько раз сменила повязки, которые так быстро пропитывались кровью… Твоей кровью.
И наконец пришли те, кто действительно могли тебе помочь. Лекари, а вместе с ними Родерих. Он обеспокоенно взглянул на тебя, а потом пробежался взглядом по дорожкам слез на моих щеках и его глаза стали еще печальнее. Но он превозмог себя и улыбнулся мне. Опустившись на колени перед тобой, он начал говорить, все так же улыбаясь:
- Зато мы победили. Прогнали врагов с наших земель. Ты бы видела, как он сражался – как настоящий лев. Я не любил его всю жизнь, но, думаю, после этой битвы мое отношение к нему резко поменялось.
После этих слов улыбка медленно сходит с его губ, и он обнимает меня, увидев, что слезы вновь потекли из моих уставших глаз. Я так давно не плакала… ты бы удивился, узнав, что причина моих слез – это ты. Наш союз действительно принес свои плоды, я безумно этому рада. Вот только даже радость не была способна вытеснить горечь из моей души.
How I’ve grown to need you
As my soul I just faiths
How I love to know you
And how I remain
На следующий день мы уже были дома, и теперь ты находился в госпитале, под неустанным контролем лекарей и моим потухшим взглядом. Со вчерашней поры ты еще не просыпался, и это меня ужасно тревожило. Когда никто не видел, я бессильно опускала руки на твою постель и ложила на них голову, старательно закусывая губы, чтобы не разрыдаться в голос. Почему же ты стал для меня так важен, Байльшмидт?!
Наступила ночь. Лекари уже смирились с моим постоянным присутствием здесь, и потому ничего не предпринимают, кроме как попыток утешить меня. Я лишь со слабой улыбкой киваю, глядя, как люди в белых одеяниях скрываются за дверьми.
Я перевожу взгляд на твое лицо, такое умиротворенное сейчас. Нечасто такое увидишь – спокойно лежащий пруссак, никого не донимающий своим пронзительным голосом. Хотя лучше бы ты кричал и хохотал, чем лежал вот так, заставляя сердце сжиматься…
Я позволяю себе протянуть руку и погладить тебя по щеке – так же, как в тот вечер после бала… Под пальцами прощупывается новый шрам, полученный в той злополучной битве. Твои ресницы едва заметно подрагивают от дыхания – ты дышишь, слава богам. Вот только в любой момент это дыхание может навеки прерваться.
Я сжимаю другой рукой рот, чтобы не застонать от горя. Слезы потоком хлынули из глаз, и я прерывающимся голосом шепчу, становясь на колени около тебя.
- Почему же ты не просыпаешься, Байльшмидт! Проклятье, проклятье… Умоляю тебя, открой глаза! Гилберт…
Я стискиваю твои пальцы, давая волю чувствам. Глаза зажмурены, все чего я хочу – это забыться, чтобы на следующий день проснуться и понять, что все было лишь сном. В своем горе я не замечаю, что слишком сильно сжимаю твои пальцы, и что они медленно шевелятся, словно пытаясь освободиться от моей хватки.
- Ч...черт… больно же… - тихий, чуть охрипший голос вырывает меня из скорби. Я резко распахивая глаза и рука разжимается, отпуская твои пальцы на свободу.
- Гил… Гилберт? – не веря своим глазам, я протягиваю руку, чтобы прикоснуться к твоим губам, щекам… И понимаю, что это не сон. Что ты, наконец, проснулся, и что те слова произнес именно ты.
- Хедервари? – твои губы опять шевелятся, недоуменно произнося мое имя. Наверно, это странно – проснуться и увидеть рядом с собой заплаканное лицо той, что раньше раз за разом побеждала тебя, и, казалось бы, не должна была показывать никаких признаков слабости, даже будучи женщиной.
Я думаю, что уже ничего все равно не будет постыднее – и потому позволяю себе расплакаться еще сильнее и обнять тебя, прижимаясь своим телом к твоему.
- Хедервари… - на этот раз печально произносишь ты, поглаживая меня по спине. Эти неловкие прикосновения заставляют меня рыдать еще сильнее, не то от радости, не то от горя. Хотя… какое теперь горе, ведь ты в порядке и все закончилось.
Ты осторожно отстраняешься и усаживаешься на подушках. В твоем взгляде – любовь. Мне даже страшно – настолько не верится, что это правда – твои объятья, эта любовь во взгляде… Они просто так непривычны для тебя, а еще и относятся ко мне…
- Ну… наверно, надо это сказать… Я… люблю тебя, Хедервари… то есть, Елизавета… - ты краснеешь, как юнец, но в твоей улыбке все равно проступает та мальчишеская дерзость, что всегда была с тобой, и что сейчас меня так умилила.
Я понимаю, что теперь уже точно никуда не убегу – я останусь. Останусь с тобой.
-Конец-
P.S. Вот уж так точно - сказка на ночь... Действительно шедевр! Преклоняюсь перед автором... Обожаю Гила и Лизоньку *___*