Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Ааххахааа

24.06.2011 в 13:28

Пишет  [Маргоша]:

xD

24.06.2011 в 14:28

Пишет  Любовница Графа:

аааааааааа!!!!!

23.06.2011 в 17:04

Пишет  Narciso;:

@темы: ояе)

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

18.06.2011 в 11:10

Пишет  Veliya:

Фап

17.06.2011 в 14:42

Пишет  Vera Libra:

17.06.2011 в 12:04

Пишет  *Tegra*:

17.06.2011 в 11:31

Пишет  Professor_Snape:

Последний трейлер по ГП.
И как вам?
Русские субтитры и спойлеры, конечно.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

ВОДОЛЕЙ

Гороскоп Пиратов Карибского Моря у

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Фанф

Предыдущая эта же запись удалилась
Автор: Алукард Дракулович
Бета: нет (ну и хрен с ней)
Жанр: хентай, гет, где-то ангст, где-то юмор
Персонажи: Гилберт Байльшмидт (Пруссия), Элизабет Хедервери (Венгрия).
Пейринг: Пруссия/Венгрия
Рейтинг: NC-17 (сам от себя не ожидал)
Ахтунг: хентай, неужели непонятно? Ну и завуалированный мат.
Дисклаймер: Химаруэ
Саммари: 1944 год. Россия и его войска подходят к Будапешту. Венгрия готовиться к бою, когда к ней домой приходит неожиданный гость.
Размер: одна глава
Статус: законченно
От автора: И да прибьёт меня Гилбёрд сковородкой!!!

26 декабря 1944 года. Будапешт. Дом Венгрии. Около полуночи.

Элизабет неспеша застегнула гимнастёрку. Потом она села к столу и достала горсть патронов из ящика.
- Чёртова война, чёртов Крауц, чёртов Брагинский. - проворчала она, заряжая магазин к МР-40. Она уже давно знала Россию и догадывалась, что у Германии нет шансов в этой войне. Как и то, что Брагинский мстит не только своим врагам, но и их союзникам. Говорят Эстония и Латвия уже поплатились за свою измену да и Румыния, Болгария и Финляндия свою долю свинца получили. "Значит следующими будем я и Австрия." Элизабет всё ещё любила своего бывшего мужа и сильно переживала за него. Её бедный Родерих рождён не для войны, а для музыки. Он аристократ - ему не пристало пачкать руки в крови. Это Венгрия - воительница, железная леди со сковородкой и автоматом. Многие говорят, что он ей не пара, что этот жалкий неженка-аристократ не достоин такой прекрасной и смелой девушки как она. Но Элизабет наплевать. Она просто любила Австрию, несмотря ни на что.
- Я сделаю всё возможное, чтобы защитить тебя, Родерих. - тихо прошептала она фотографии бывшего на столе. От невесёлых раздумий её отвлёк громкий и настойчивый стук в дверь. Девушка на всякий случай зарядила автомат и пошла в прихожую. "Кто бы это мог быть? Россия? Нет, исключено. Босс Германии согнал сюда слишком много войск, даже Брагинский не сможет так просто войти в город. Да и потом, стрельбы я не слышала, криков "УРААА!!!" тем более. Тогда кто?" Стук повторился. Девушка передёрнула затвор и подошла к двери.
- Кто там?
- Сто грамм, блин! Открывай давай! - этот наглый голос не спутать ни с чем. Пруссия - но что он забыл здесь? Элизабет открыла дверь и в прихожую ввалился Гилберт. Военная форма и сапоги перепачканы в грязи, на голове и левой руке окровавленные бинты, на плече висит МР-44, в зубах чуть тлеющая мятая сигарета.
- Хреново выглядишь. - честно призналась Венгрия.
- Без тебя знаю. - огрызнулся Пруссия. - Пожрать есть чего?
- Еды мало, для себя берегу, но есть чай. - от черезмерно наглого тона Гилберта, Венгрии захотелось жахнуть его сковородкой по голове и выгнать из дома. Но она не могла так поступить с союзником. Даже если этот союзник Пруссия.
- Чай? Лучше чего-нить покрепче, вот тока я тя знаю, ты не дашь.
- Скажи спасибо, что я тебя вообще впустила. - огрызнулась Венгрия. - Так ты будешь чай?
- Да, давай. - Пруссия скинул с плеча автомат и вещмешок и сел за стол. Элизабет налила ему и себе по чашечке чая и села напротив прусса.
- Так, как ситуация на фронте? - спросила она.
- Херово. Русские уже вконец ополоумели, я такую бойню тока в Сталинграде видел. Прут как одержимые и впереди всех этот психопат в шарфе и с краном.
- Ты видел Ивана? - сердце Венгрии ёкнуло, когда она вспомнила его.
- Видел? Да это он мне пулю в руку всадил. Как я из той мясорубки живой выбрался, я не понимаю. Гилбёрда посеял. - Пруссия погрустнел.
- Жаль. - честно призналась Элизабет - он был единственным, что мне в тебе нравилось.
- Был?!! - Пруссия смёл со стола чашку и схватил Элизабет за гимнастёрку. В его глазах пылают злоба и... боль, душевная боль.
- Не смей так говорить!!! Гилбёрд не мог погибнуть!!! Слышишь, не мог!!! - кричит он, тряся девушку. БАМС!!! Венгрия дотянулась до сковородки и без раздумий треснула Гила по башке. От удара тот свалился на пол. "Я конечно понимаю, что он переживает за птичку, но трогать меня я ему не позволю"
- Мать вашу!!! Брагинский, чтоб ты сдох!!! - Пруссия обхватил руками голову и заплакал. Венгрия выронила сковородку и поражённая уставилась на Гила. "Гилберт Байльшмидт плачет? Такого просто не может быть."
- Гил, я... я не знала, что эта маленькая жёлтая птичка так много значит для тебя.
- Да вы, бабы, нихера никогда не знаете! Гилбёрд не просто питомец, он мой друг! Мой единственный друг в этом е*учем мире!
- У тебя что, совсем нет друзей?
- Нет. Когда-то у меня была подруга. - Пруссия вытер слёзы, закурил новую сигарету и с улыбкой уставился на Элизабет. - Одна очень наглая, бессердечная но красивая девочка... Эй, ненормальная, убери сковородку!!!
- Ещё раз назовёшь меня наглой и бессердечной - насмерть пришибу!
- А разве я не прав?! - Гилберт вскочил с пола - Я дарил тебе цветы, боготворил тебя, жил тобой! А ты предпочла мне какого-то скрипкофила-слюнтяя. - он хватает её за плечи, но Элизабет не бьёт его. Она даже не реагирует на оскорбления в адрес Родериха. "Боготворил? Родерих никогда не говорил мне этого. Он даже ни разу не сказал, что любит меня."
- Почему, Лизхен?!! Почему ты выбрала его, а не меня?!! Что есть у него, чего нет у меня? - во взгляде Гилберта читается ревность
- Я не знаю. Просто так получилось. Сердцу не прикажешь. - Элизабет отвела взгляд, лишь бы не видеть этих красных глаз, этого наглого лица. "Он любит меня. Я столько раз отвергала его, разбивала ему сердце, даже воевала с ним. А он всё равно любит меня."
- Сердцу не прикажешь... - как эхо повторил Гил, отпустил Лизхен и снова сел. Несколько минут они оба молчали. Гилберт курил, думая о том, какая же любовь поганая штука, а Элизабет просто смотрела на него. Наконец она прошептала самой себе "Решено" и положила руки на плечи Пруссии:
- А помнишь, когда мы были детьми у нас была своя игра?
- Нет.
- А я помню. Мы играли в желания.
- Точно!!! - Пруссия вскочил со своего места. - Ты однажды заставила меня ругануться матом в церкви. Я потом неделю от магистра Ордена бегал, он меня на кол посадить обещал.
- А меня ты заставил залезть на дерево с повязкой на глазах. Меня два дня снять с этого дерева не могли. - Лизхен улыбнулась. - Давай поиграем.
- То есть как это? - Гилберт озадаченно почесал в затылке.
- Ну как раньше. Пошли. - девушка взяла Пруссию за руку и потащила в спальню.
- Почему в спальне?
- Там меньше опасных предметов. До сих пор помню, как ты попросил меня засунуть стрелу в нос дикого быка.
- Да уж, мы потом месяц в больнице провалялись. - расхохотался Гил. Войдя в спальню, Венгрия сбросила сапоги и села на кровать. Гилберт с трудом стянул сапоги, размотал портянки и вытянул ноги.
- Благодать. - блаженно протянул прусс. - На фронте щас снега нет. Одно дерьмо вперемешку с грязью и осколками от снарядов. А у вас в Будапеште хорошо, даже жаль, что война вскоре и сюда придёт.
- Да, жаль. - Элизабет погрустнела. - Хотя, мы сами виноваты.
- А ведь я говорил Западу, что на Брагинского наезжать бесполезно. Морду в задницу засунет и скажет, что так и было. Ну так, мы будем играть или нет?
- Будем. Давай ты первый. - предложила Элизабет. Пруссия ехидно улыбнулся:
- Тогдаааа... - протянул он - ударь себя сковородой по голове.
- WHAAAT!!! - Венгрия чуть с кровати не упала. - Ты спятил?
- Ты сама предложила играть. Так что либо бей, либо лезь под кровать и кукарекай.
- Сволочь ты, Байльшмидт. - с чувством ответила Элизабет. БАМС!!!
- Ой, б*я, а это больно! - девушка потёрла ушибленный лоб.
- А меня ты по двадцать раз на дню бьёшь. - назидательно ответил Гил. - Ну давай, загадывай.
- Я... эммм... - Лизхен покраснела. - поцелуй меня, Гилберт.
- WHAAAT!!! - сказать, что Пруссия охренел, значит не сказать ничего.
- Ты это, в своём уме?
- Либо целуй, либо кукарекай. - отрезала Венгрия. Пруссия густо покраснел, судорожно сглотнул и робко чмокнул Элизабет в щёку. "Блин, что на неё нашло? Раньше она бы меня стукнула, а тут сама предложила поцеловать." - Гилберт озадаченно почесал в затылке.
- Желание?
- Ну... ум, давай ты тоже поцелуешь меня. - "Если и сейчас сковородкой не огреет, точно пора лечить" Венгрия улыбнулась и... поцеловала Гилберта в губы. "Holy crap!!! Что это с ней? А, пофиг. Не знаешь как справиться с безумием, возглавь его". Гилберт обнял Венгрию за талию и сильнее прижался к её губам.
Их языки соприкоснулись (знаю что бред, кому не нравиться, может не читать. Примечание автора). В эту самую секунду Венгрия отпрянула от губ прусса.
- Раздень меня. - потребовала Элизабет.
- Чё? - челюсть Пруссии плавно отвалилась. "Крыша едет по весне... Правда сейчас зима."
- Мне жарко, раздень меня. Это моё желание. - повторила Элизабет. "Херь какая-то. Хотя..." - взгляд Гила упал на грудь девушки. Он тяжело вздохнул и стал расстёгивать её гимнастёрку.
- Розовый лифчик? Не знал, что тебе нравится этот цвет.
- Меньше слов, больше дела. - Гилберт расстегнул штаны девушки. Та легла на кровать и позволила Пруссии стянуть их с себя.
- Остальное тоже снимать? - "я щас от смущения сквозь пол провалюсь"
- Эммм, только лифчик. - и тут Гилберт понял, что такое эпический фейл. С трудом сдержав вопль удивления он молча кивнул. Элизабет развернулась к нему спиной.
- Ты это, волосы придержи, а то застёжки не видно. - "маразм крепчает, ну да и чёрт с ним". Около двух минут Пруссия убил на битву с застёжками лифчика. Наконец он их все расстегнул. Элизабет резко обернулась: в эту самую секунду лифчик упал с её тела, обнажив грудь. Когда Пруссия последний раз видел сиськи Венгрии он не смог спать целую неделю, до того сильно он охренел тогда.
- Ты только взгляни какие мощные мышцы. - рассмеялась Элизабет, подбивая снизу грудь.
- Чтоб меня сковородкой в рожу треснули... - пропищал счастливый прусс.
- Странное желание, но если ты так хочешь. - Венгрия взмахнула сковородой.
- Постой я не... - БАМС!!! От удара по лицу Пруссия отлетел в стену. Венгрия встала и подошла к тихо шизеющему Гилу.
- Вашу-ж мать!!! Я не это имел в виду, когда говорил про... Эй, ты что делаешь? - Венгрия расстегнула штаны Гилберта.
- Заткнись и получай удовольствие. Это моё желание. - Элизабет достала член Гила и провела по его головке пальцем.
- Я думала, что он у тебя несколько побольше. - девушка стала облизывать головку.
- Я спятил? Или ты спятила? - пропищал Гилберт. Венгрия обхватила член губами и заглотила его так глубоко, насколько это возможно и принялась облизывать его у себя во рту.
- Кааайф!!! - счастливо протянул Гил. Резкая вспышка оргазама. Венгрия закашлялась и сплюнула на пол белым.
- А теперь я сделаю приятно тебе. В смысле расслабься и кайфуй. - Гилберт взял Элизабет на руки и положил на кровать. Затем он стянул с неё трусики и провёл рукой промеж ног.
- А ты мокрая. - ухмыльнулся Гил. Его штаны и рубашка полетели на пол. Он сел подле девушки и засунул ей палец во влагалище. Венгрия вскрикнула.
- Ой! - Пруссия отдёрнул руку. - Тебе больно?
- Нет, нет, продолжай, и ещё, поласкай мою грудь. - ответила она. Гилберт снова засунул палец правой руки во влагалище и принялся двигать им внутри Венгрии. Левой рукой он обхватил левую грудь девушки, лаская сосок пальцем. Сосок правой груди он взял в рот и стал облизывать. Венгрия прикрыла глаза и застонала от удовольствия. Гилберт начал покрывать тело девушки поцелуями, опускаясь всё ниже. Наконец он вытащил палец и засунул его в рот Элизабет. Его язык начал ласкать влагалище девушки.
- Он такой шершавый и холодный. - Элизабет стонала всё громче и громче. Руки Гилберта обхватили её грудь, а язык ласкал влагалище.
- Щас кончу!!! - закричала Венгрия.
- Блин, прям на рожу!!! Совести у тебя нет!!! - матерясь, Гилберт вытер лицо.
- У тебя тоже. Я чуть не подавилась тогда. - они оба смотрят друг другу в глаза. "У него во взгляде столько тепла и любви ко мне. Неужели это тот самый Гилберт Байльшмидт - хам, наглец и придурок, которого я всё время избивала сквородкой?" - думает Элизабет. Он снова жадно и горячо целует её.
- Назови своё желание, Лизхен. - шепчет он ей в ухо.
- Ты не хуже меня знаешь его. - Венгрия обнимает его за шею и целует. Гилберт резко входит в неё.
- АЙ!!! - на глазах девушки выступают слёзы.
- Что, больно? - обеспокоенно спрашивает он.
- Продолжай. - просит она. Гилберт медленно начинает двигаться внутри неё. Его руки жадно ласкают её тело, а губы покрывают лицо и шею горячими поцелуями (крыша едет... просто едет и всё. Примечание автора)
- Быстрее, Гил, быстрее!!! - Пруссия ускоряется. Венгрия даже не стонет, она кричит от удовольствия. Жалобно скрипит и трещит кровать, где-то вдалеке звучит канонада, с улицы слышится бодрые шаги сапог марширующих солдат.
- БЫСТРЕЕ!!! - Гилберт достаёт член и буквально вонзает его обратно. В эту самую секунду ножки кровати не выдерживают и она ломается.
- Verdammte scheisse! (*б твою мать!) - проорал Гилберт.
- Ай!!! - вкскрикнула Элизабет, когда Пруссия свалился на неё.
- Придурок!!! Эта кровать у меня тут с 14 века стоит! Раритет, блин, а ты её сломал! - выругалась Венгрия
- А кто тут орёт "Быстрее, быстрее" я что-ли? - огрызнулся прусс. Они зло уставились друг на друга, тяжело дыша. Элизабет села и усмехнулась:
- Эта кровать пережила мою первую брачную ночь с Родерихом и наш развод. Но она не пережила тебя. - девушка поцеловала Гила в лоб. При упоминании Австрии лицо прусса скривилось как при зубной боли.
- Не говори при мне об этом скрипкофиле.
- Если таково твоё желание. - улыбнулась она. Гилберт расхохотался:
- А ведь у меня всё ещё стоит.
- Конечно, эта дурацкая кровать прервала нас на самом интересном месте. (крыша, ау! Примечание автора) Ну что, ты готов?
- Я только что понял, что жил ради этой ночи. - улыбается Гилберт. Венгрия садится на него сверху и берёт его член в руку. Затем она медленно вводит его внутрь своего влагалища и начинает быстро двигаться вверх-вниз.
- Иди ко мне, Лизхен! - Гилберт протягивает руки. Девушка ложится на него и он заключает её в обьятия. Его член двигается внутри неё всё быстрее и быстрее. Элизабет и Гилберт стонут, крепко целуясь. Эта ночь только для них...

27 декабря 1944 года. Раннее утро.
Гилберт медленно поднимает голову и смотрит на спящую рядом с ним Элизабет. "Да уж, неплохо поиграли в желания. Теперь главное скрипкофилу ни о чём не говорить, даже он не заслуживает ТАКОГО шока." он не питает иллюзий, относительно их отношений с Венгрией. Она просто подарила ему эту ночь, как бы извинившись за его безответную любовь к ней. Его взгляд падает на торчащую из штанов на полу пачку сигарет.
- Как там Франция поёт, когда напьётся? Ах да: лучшая французская диета - секс, кекс и сигарета. Кекса нет, секс был. Осталась сигарета. - говоря сам с собой Гилберт слез с кровати, надел штаны и закурил. Пуская клубы табачного дыма он принялся натягивать гимнастёрку и сапоги. Покончив с этим нелёгким делом, ибо грёбанная обувь никак не хотела налазить на опухшие от мозолей и сырости ноги он пошёл на кухню. Там он выпил чашку холодного чая и стал собирать свою амуницию. Когда он снова нацепил на пояс нож, повесил на спину автомат и вещмешок он сказал:
- Их либэ дих (я тебя люблю), Лизхен. - он достал из кармана мятый листок бумаги, что-то быстро на нём написал, положил записку на стол и ушёл. Его ждала война.

Когда Элизабет проснулась, Пруссия уже ушёл. Девушка набросила гимнастёрку на голое тело, вскипятила чайник и выпила немного вина из старых запасов. Неожиданно её взгляд упал на стол: на нём лежала маленькая записка. Девушка развернула её: "Удачи, Элизабет, постарайся не погибнуть на этой проклятой войне. Как-нибудь ещё поиграем =)))"
- Придурок, серетлек (люблю тебя). - улыбнулась она.

штурм Будапешта начался 29 декабря 1944 года. До конца войны оставалось чуть меньше четырёх месяцев.

@музыка: Megurine Luka - White Shadow

@настроение: доставляе

@темы: фанфик, Hetalia

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

03.05.2011 в 10:27

Пишет  Lady Aurica Maharielle:

Название: I Remain
Автор:  Lady Aurica Maharielle
Персонажи: Гилберт Байльшмидт/Елизавета Хедервари, присутствует Австрия
Жанр: романтика, сонгфик
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: история ни к черту.
Дисклеймер: Хидэкадзу Химаруя
От автора: название песни - в @музыка

How crass you stand before me
With no blood to fuel your fame
How dare you weild such flippancy without requisite shame

Раз за разом я повергаю тебя перед собой на колени. Раз за разом я побеждаю тебя, раз за разом унижаю, доказываю свое превосходство. Ты кипишь от ярости и обиды, это видно по вздувшимся венам на твоей шее. Но, глядя на меня снизу, ты улыбаешься. Каждый раз ты улыбаешься, дерзко скалишься, надменно вскидывая голову. Меня это ужасно нервирует, и моя рука постоянно взметается вверх, чтобы с размаху влепить тебе пощечину - и медленно опускается, ведь я знаю, что не в силах этого сделать. Я оправдываюсь – ты проигравший, это сродни принципу «лежачих не бьют». И с течением времени все более и более сомневаюсь, что следую именно этому принципу.
Меня раздражает твое легкомыслие. Мне жаль глядеть на измученных солдат твоей армии, которых ты постоянно ведешь на войну с моими. Тебе совершенно не хочется верить, что я могу быть сильнее тебя, могущественней…Пожалуй, ты кичишься своей дерзостью, своей неутомимостью – как же это великолепно для тебя, всякий раз заново вести войска в одно и то же место, против одной и той же армии!..
…и тебе совершенно неприятно раз за разом проигрывать этой глупой девчонке, коей являюсь я.
В твоих красных глазах горит яростное пламя, и я ловлю себя на мысли, что оно никогда не погаснет – по крайней мере, до тех пор, пока твоя честь не умрет вместе с тобой.

Your very existence becomes my sacred mission's bane
You bow to kiss my hand and I ignore ignited flame
I moved to meet you
Untouched I do remain

Сегодня особенный день. На время отменены все войны, все важные дела – наступил Бал для всех стран.
Я прихорашиваюсь у зеркала, радуясь, что в этот раз никто и ничто не нарушит мой покой и не помешает мне развлекаться. Надеваю свое самое красивое платье со шлейфом из живых цветов – пусть Бельгия обзавидуется – затем, направляюсь в место назначения.
И понимаю, что наивно ошибалась, предполагая, что этот день проведу славно.
Ты, конечно, тут как тут. Выглядишь как самый настоящий франт – небось, просил брата тебя нарядить? Красивый черный фрак, узкие брюки и скромная бабочка на шее. На поясе небрежно висит серебряная цепочка. Ты напропалую кокетничаешь с дамами, шутишь с приятелями – в общем, душа компании. Глядя на это становится смешно, что, только лишь завидев меня, ты сникаешь – на мгновение – а потом становишься еще более напыщенным, чем обычно.
Со смешанным чувством досады и горького веселья я понимаю, что само твое существование – помеха для меня, даже в такой день.
Ты подходишь ко мне, гордо задрав голову, и столь выделываешься перед всеми – опускаешься передо мной на одно колено и бесцеремонно хватаешь мою руку, чтобы поднести ее к губам.
- Приветствую, леди Елизавета, свет очей моих.
Твой голос так и сквозит ехидным самодовольством. А я, заткнув свою злость куда подальше, улыбаюсь своей самой обаятельной улыбкой и отвечаю, так же бесцеремонно выхватывая руку из твоих цепких пальцев и исполнив прелестный реверанс.
- Добрый вечер, господин Гилберт. Я так рада вас видеть, что, думаю, скоро сойду с ума от такого счастья… - нарочно выделяю последнее слово и тихонько смеюсь, отходя от раздосадованного тебя.

To some it seems foreign
Why I would steely forge ahead
This land entrusted to me knows not of hallowed secrets
Ill keep it to myself
My own advicement in my head
Your charm can not distract me
From the path I’m born to tread

Бал закончился. Присутствующие начали медленно расходиться, сердечно прощаясь друг с другом и вновь надевая на лица маски отстраненности и холодности. Признаться, мне очень печально, что мир не может продлиться дольше.
Я подхватываю многочисленные юбки своего платья и спускаюсь по изящной лестнице, ведущей на улицу в просторный садик. Свежий ночной воздух, наполненный благоуханием яблонь и лаванды, ударяет мне в лицо, и я вдыхаю его полной грудью, радуясь, что наконец вышла из душного помещения, в котором все пропахло вином, слащавыми духами и табаком. Мне жаль, что невозможно прогуляться здесь, посидеть на этих чудесных скамеечках, любуясь на прекрасные деревья и цветы. Пора возвращаться домой и вновь погрузиться в пучину беспокойных дней.
Я задумчиво шагаю по тенистой аллее и ничего не замечаю пред собой. А зря. Ведь ты, несносный пруссак, из ниоткуда появляешься впереди и выразительно кашляешь, отвлекая меня от размышлений.
- Поговорить надо, Хедервари.
Я морщусь от звука твоего резкого голоса и обхожу. А ты шумно вздыхаешь и хватаешь меня за запястье, разворачивая к себе.
- Отпусти меня, глупый выродок.
- Отдай мне мои территории!
Рассмеявшись тебе прямо в лицо, я вырываюсь и шагаю прочь. Но ты вновь идешь за мной и вновь удерживаешь на месте одной левой.
- Проклятая венгерка! Почему ты просто не можешь договориться со мной? Эти земли мои!
- Я завоевала их в честном бою и потому не собираюсь отдавать жителей этих земель тебе на растерзание! Я ведь знаю, простые люди для тебя ничего не значат, жалкий глупец!
В этот раз я наконец делаю это – влепляю тебе звонкую пощечину. Твоя голова дергается в сторону, и белая кожа краснеет на глазах.
А потом даже не знаю, что делать, когда ты поступаешь вопреки моим ожиданиям – притягиваешь меня к себе и впиваешься в губы поцелуем. В груди бешено колотится сердце – от злости и смущения – а руки непроизвольно тянутся к твоему лицу и медленно поглаживают щеки.
Когда ты отрываешься от моих губ, твои глаза затуманены и слегка расфокусированы. Пару секунд я просто гляжу на тебя, восстанавливая сбившееся дыханье – а потом, в конце концов опомнившись, прижимаю руки ко рту и убегаю. Спасаюсь бегством от стыда и чувства, что мне хочется еще.

Less daunting as team?
You unlikely king by my side
And me, so much better for trusting you

Я ждала нападения на следующий день, на послеследующий – но его не было. Честно говоря, я взволновалась по этому поводу. Почему ты все еще не здесь, не штурмуешь с криками наш особняк?
Когда я задумываюсь об этом, то вновь вспоминаю… то… что было тогда, в саду. Твой поцелуй. И чувствую, как становится жарко, а кровь приливает к щекам.
В размышлениях проходят нынешние дни. До тех пор, пока однажды Родерих не врывается в мою комнату с совсем неподобающими аристократу воплями:
- П… Пруссия! Он… его делегация… Они пришли заключить с нами союз!
Он замолчал, чтобы отдышаться, а потом поправил волосы и более спокойно продолжил, глядя на мое более чем удивленное лицо:
- Это действительно так. Ввиду проблем с армией он решил попросить нашей помощи.
Совладав со своим изумлением, я невесело рассмеялась:
- Какая смелость… я бы сказала – самоуверенность. Ему даже не боязно просить о союзе тех, с кем он постоянно нарывался на масштабную войну. Что ж, господин, мне кажется можно ему это позволить.
Я не знаю, что происходит со мной. Надо вообще послать тебя куда подальше! Но я понимаю, что для нашей страны этот союз не будет во вред. И не стоит идти на поводу своих чувств… хотя я уже сомневаюсь, что чувствую к тебе. Одну ли лишь неприязнь?
- Я не могу идти туда один, ведь эта страна принадлежит еще и тебе. Ты должна присутствовать там.
Стоп. А вот этого я совсем не хотела. Пожалуй, мои мысли отразились на лице, потому что Эдельштайн со вздохом произнес:
- И твои желания сейчас не важны, Елизавета. Я знаю, как ты его ненавидишь… Но перебори свои чувства хотя бы в этот раз. Всего лишь на время заключения союза.
Что ж, выбора нет. Мне пришлось пойти за австрийцем, а в гостиной – скромно встать за его спиной и всячески стараться не встретиться с тобою взглядом. Странно, ты не сказал мне ни слова. А Родериху ты даже не сгрубил ни разу. Что же с тобой происходит, пруссак? Думая об этом, я ставлю свою подпись на бумаге. Теперь союз заключен. Главы наших государств жмут руки, улыбаясь, а я стремлюсь поскорее уйти отсюда.
Теперь мы – фактически команда, Байльшмидт. Отныне я должна доверять тебе… и поддерживать. Легко ли это будет?

My hand over your heart
While you keep hindrances at bay
Color me surprised by how our union saves the day

В эту битву меня не взяли, сколько бы я не просила. Видите ли, не оправилась еще от ран. Какие к черту раны?! Я закаленный уже воин, и пара царапин для меня – лишь очередной штрих для полной выносливости! Но мои доводы никого не убедили, и потому сейчас я в военном штабе, хожу из угла в угол и думаю о том, что сейчас происходит на поле битвы.
Байльшмидт, видел бы ты меня сейчас. Искусанные губы, обеспокоенный до предела взгляд – ты бы посмеялся и «успокоил» бы – как всегда, на свой лад, то есть насмешками – но меня так хорошо ничто не успокаивает. Странно, правда?
Я знаю, почему пытаюсь занять свои мысли чем-то позитивным, чем-то обыденным. Просто мне безумно страшно. За Родериха, за солдат, за земли… за тебя. Мне так стыдно это признавать, но я чувствую, что за тебя волнуюсь больше всего. Ведь если я потеряю тебя…. нет, я не хочу думать об этом. Не только из-за смущения… а еще и из-за отвратительного чувства мучительной пустоты, которое я чувствую, едва представляя тебя холодным… таким неживым в моих руках.
Я жмурюсь и усиленно мотаю головой. Нет, ты такой умелый боец, тебе нет равных. Удивительно, я признаю, что уступаю тебе в мастерстве.
Я все еще погружена в мысли – до тех пор, пока в помещение не врывается пара солдат, неся на себе кого-то.
Кого-то…
Такой знакомый прусский мундир, белое жабо, на котором алели пятнышки крови… Непослушные белые волосы почти закрыли собою глаза…
Я судорожно хватаю ртом воздух и подбегаю к тебе.
- Госпожа, побудьте пожалуйста с ним, перевяжите, чтобы не он не потерял слишком много крови… Мы вызовем лекарей, и они все завершат.
- Д-да, да, конечно… Я все сделаю…
Встревоженные лица солдат расплываются у меня перед глазами. Как хорошо, что они уже спиной ко мне и не видят навернувшихся на глаза слез…
Я как можно быстрее стараюсь перевязать его раны, остановить кровь… Я смачиваю тряпочку и укладываю ему ее на лоб. Мои действия так неуклюжи, а дрожание рук все еще более усугубляет. Почему же мне не довелось получить как можно более широкие познания в области медицины?!
В безмолвном ожидании прошел уже час, за который я несколько раз сменила повязки, которые так быстро пропитывались кровью… Твоей кровью.
И наконец пришли те, кто действительно могли тебе помочь. Лекари, а вместе с ними Родерих. Он обеспокоенно взглянул на тебя, а потом пробежался взглядом по дорожкам слез на моих щеках и его глаза стали еще печальнее. Но он превозмог себя и улыбнулся мне. Опустившись на колени перед тобой, он начал говорить, все так же улыбаясь:
- Зато мы победили. Прогнали врагов с наших земель. Ты бы видела, как он сражался – как настоящий лев. Я не любил его всю жизнь, но, думаю, после этой битвы мое отношение к нему резко поменялось.
После этих слов улыбка медленно сходит с его губ, и он обнимает меня, увидев, что слезы вновь потекли из моих уставших глаз. Я так давно не плакала… ты бы удивился, узнав, что причина моих слез – это ты. Наш союз действительно принес свои плоды, я безумно этому рада. Вот только даже радость не была способна вытеснить горечь из моей души.

How I’ve grown to need you
As my soul I just faiths
How I love to know you
And how I remain

На следующий день мы уже были дома, и теперь ты находился в госпитале, под неустанным контролем лекарей и моим потухшим взглядом. Со вчерашней поры ты еще не просыпался, и это меня ужасно тревожило. Когда никто не видел, я бессильно опускала руки на твою постель и ложила на них голову, старательно закусывая губы, чтобы не разрыдаться в голос. Почему же ты стал для меня так важен, Байльшмидт?!
Наступила ночь. Лекари уже смирились с моим постоянным присутствием здесь, и потому ничего не предпринимают, кроме как попыток утешить меня. Я лишь со слабой улыбкой киваю, глядя, как люди в белых одеяниях скрываются за дверьми.
Я перевожу взгляд на твое лицо, такое умиротворенное сейчас. Нечасто такое увидишь – спокойно лежащий пруссак, никого не донимающий своим пронзительным голосом. Хотя лучше бы ты кричал и хохотал, чем лежал вот так, заставляя сердце сжиматься…
Я позволяю себе протянуть руку и погладить тебя по щеке – так же, как в тот вечер после бала… Под пальцами прощупывается новый шрам, полученный в той злополучной битве. Твои ресницы едва заметно подрагивают от дыхания – ты дышишь, слава богам. Вот только в любой момент это дыхание может навеки прерваться.
Я сжимаю другой рукой рот, чтобы не застонать от горя. Слезы потоком хлынули из глаз, и я прерывающимся голосом шепчу, становясь на колени около тебя.
- Почему же ты не просыпаешься, Байльшмидт! Проклятье, проклятье… Умоляю тебя, открой глаза! Гилберт…
Я стискиваю твои пальцы, давая волю чувствам. Глаза зажмурены, все чего я хочу – это забыться, чтобы на следующий день проснуться и понять, что все было лишь сном. В своем горе я не замечаю, что слишком сильно сжимаю твои пальцы, и что они медленно шевелятся, словно пытаясь освободиться от моей хватки.
- Ч...черт… больно же… - тихий, чуть охрипший голос вырывает меня из скорби. Я резко распахивая глаза и рука разжимается, отпуская твои пальцы на свободу.
- Гил… Гилберт? – не веря своим глазам, я протягиваю руку, чтобы прикоснуться к твоим губам, щекам… И понимаю, что это не сон. Что ты, наконец, проснулся, и что те слова произнес именно ты.
- Хедервари? – твои губы опять шевелятся, недоуменно произнося мое имя. Наверно, это странно – проснуться и увидеть рядом с собой заплаканное лицо той, что раньше раз за разом побеждала тебя, и, казалось бы, не должна была показывать никаких признаков слабости, даже будучи женщиной.
Я думаю, что уже ничего все равно не будет постыднее – и потому позволяю себе расплакаться еще сильнее и обнять тебя, прижимаясь своим телом к твоему.
- Хедервари… - на этот раз печально произносишь ты, поглаживая меня по спине. Эти неловкие прикосновения заставляют меня рыдать еще сильнее, не то от радости, не то от горя. Хотя… какое теперь горе, ведь ты в порядке и все закончилось.
Ты осторожно отстраняешься и усаживаешься на подушках. В твоем взгляде – любовь. Мне даже страшно – настолько не верится, что это правда – твои объятья, эта любовь во взгляде… Они просто так непривычны для тебя, а еще и относятся ко мне…
- Ну… наверно, надо это сказать… Я… люблю тебя, Хедервари… то есть, Елизавета… - ты краснеешь, как юнец, но в твоей улыбке все равно проступает та мальчишеская дерзость, что всегда была с тобой, и что сейчас меня так умилила.
Я понимаю, что теперь уже точно никуда не убегу – я останусь. Останусь с тобой.

-Конец-

P.S. Вот уж так точно - сказка на ночь... Действительно шедевр! Преклоняюсь перед автором... Обожаю Гила и Лизоньку *___*

@настроение: *шок*

@темы: Hetalia

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра